Путин заступился за ислам

Почему на ежегодной пресс - конференции президент практически ничего не говорил про главное зло – международный терроризм

Путинской традиции проводить по итогам года «большую» пресс-конференцию - уже 15 лет, впервые она прошла в 2001 году. Нынешняя стала рекордной как по количеству аккредитованных журналистов (в Центре международной торговли их было более 1400), так и по длительности (чуть менее четырех часов).

Первоначально пресс-конференция должна была пройти в четверг, 22 декабря, но в последний момент ее перенесли на пятницу, потому что в четверг Путин принял участие в похоронах российского посла Андрея Карлова, застреленного террористом в Анкаре.

На панихиде президент объявил, что посмертно посол награжден высшей воинской наградой страны – золотой звездой Героя России.

Убийство Карлова официально признали терактом Совбез ООН и ОБСЕ: застреливший дипломата фанатик (бывший сотрудник турецкой полиции) кричал, что это месть за Алеппо.

Однако во время пресс-конференции Путин ни разу не сказал о терактах. Да и о Сирии впервые упомянул лишь ближе к концу, отвечая на вопрос турецкого журналиста.

Судя по количеству откликов в соцсетях Северного Кавказа, наибольший резонанс вызвал ответ президента на вопрос, заданный ему редактором новостного портала «Кавказ сегодня» Армине Айрапетян.

Она предложила президенту запретить упоминание в СМИ словосочетания «Исламское государство».

Ведь это самоназвание террористической группировки, которая официально запрещена не только в России, но также и в 16 странах (в том числе в США, Великобритании, Канаде, Турции). И придумано это название исключительно с пропагандистской целью, чтобы придать террористам хоть какое-то подобие легитимности.

Именно по этой причине сегодня во многих западных странах названия «Исламское государство» и ИГИЛ используются все реже. Вместо них применяется термин ДАИШ – это арабоязычная версия все того же словосочетания «Исламское государство».

Впрочем, никаких официальных запретов для западных журналистов – пишите так, никак иначе – нет и быть не может. Речь идет о коллективной солидарности, в которую государство не вмешивается.

Кстати, нигде в мире нет и обязательного требования к журналистам, чтобы любое упоминание об ИГИЛ в любом издании сопровождалось пометкой «запрещено в России». Ведь с практической точки зрения это малоэффективно. Разве молодого человека, вставшего на скользкий путь радикализма, отпугнет эта фраза о судебном запрете?!

Между тем в России регулярно звучат требования официально запретить применение термина «Исламское государство» в СМИ. Об этом заявлял и полпред президента на Северном Кавказе, бывший военный Сергей Меликов, а также славящийся жесткостью чеченский муфтий Салах Межиев… У нас готовы все запрещать!

Тем удивительнее было услышать такое же радикальное предложение из уст журналистки. Вот и президент на предложение Айрапетян на пресс-конференции отшутился: «Вам можно что-нибудь запретить? Мне кажется, что это просто абсолютно бесперспективно».

И вправду, это должно быть осознанное решение каждого журналиста и редактора, а никак не диктат чиновника. Российские СМИ должны наконец-то самостоятельно прийти к общему мнению: хватит тиражировать лозунги и призывы террористов!

Ведь, с одной стороны, это создает им романтический или героический ореол, а с другой – сеет вражду по религиозному принципу, заставляя общество в каждом мусульманине видеть террориста.

«Я бы предпочитал, чтобы действительно всуе не употребляли ислам рядом с террором», – мудро заметил президент в ответ на предложение Армине Айрапетян.

Позицию Путина поддержали многие исламские деятели. В частности, глава Духовного собрания мусульман России Альбир Крганов считает, что запретами проблему терроризма не решить. Нужно вести разъяснительную и просветительскую работу, растолковывая людям (причем не только мусульманам), что так называемое «Исламское государство» никакого отношения к истинному исламу не имеет, уверен Крганов.