Фронтовика, забывшего дома проездной, кондуктор выставила из троллейбуса

Кажется, тот самый злополучный троллейбус поднимался по улице Ленина. На одной из остановок зашел низенький, но статный еще старичок. Осанка – лучше, чем у многих молодых, на груди блестят ордена, ботинки начищены до блеска, видимо, по армейской привычке. Зашел и сел на свободное место. К нему поспешила женщина-контролер. Ветеран приветливо заулыбался:

- Доча, извини старика, проездной дома забыл! Совсем память стала подводить.

- Дед, у нас зайцами не ездят, - ответила контролер хмуро и недовольно, как продавщица в сельском магазине. – Плати давай.

- Как плати? – дедушка начал рыться в карманах.- Да я и денег-то мелких не брал. Мне старуха под расчет дала, на хлеб да на картошку.

Судя по лицу контролера, незадачливый пассажир начал ее раздражать.

- Дед, людей не задерживай! Или плати, или выходи. Пешком дойдешь, тут до магазина недалеко. У нас все одинаковые. Почему это ты платить не должен, а другие должны?

Ветеран быстро, насколько было возможно в его возрасте, поднялся. На первой же остановке он вышел. Я успела заметить: на щеках человека, который видел в своей долгой жизни, пожалуй, самое страшное, блестели слезы.

Люди в троллейбусе продолжали сидеть молча. Кто-то был в наушниках, кто-то просто не слышал разговора. А те, кто слышал, не могли отойти от шока. Ситуация была настолько жестокой в своей глупости, что никто и не понял сразу, что произошло. А потом было поздно что-либо менять.

Вряд ли тот ветеран пожалел о том, что воевал за жизнь и свободу своих соотечественников.

Вряд ли плакал, когда немцы бомбили его родной город. И когда есть приходилось один раз в день.

Возможно, он не проронил и слезы, когда валился с ног от усталости и боли.

Это все внешние обстоятельства, их можно пережить, пройти, осилить. Гораздо труднее выдержать жестокость людей.