За брошенный в толпу пленных хлеб можно было поплатиться жизнью, но зачастую у простых людей сострадание оказывалось сильнее страха
Мне было 9 лет, когда началась война. Жили мы в селе Карандаково Курской области. У нашей матери, Марии Пименовны (на снимке), из семерых детей двое старших ушли на фронт в первые месяцы войны. Но и на «гражданке» в это тяжелое время требовалось немало мужества и отваги, даже чтобы просто оставаться человеком.
Врезался в память страшный эпизод во время первой немецко-фашистской оккупации села. Зима 1941 года выдалась на редкость суровой. Вот и в тот день на дворе стоял обжигающий мороз, дул хлесткий ветер, мела вьюга. Нашу деревенскую дорогу, зимой едва различимую, занесло сугробами.
Вдруг мы услышали какие-то крики. Прильнув к окну, увидели гражданских русских пленных, которые с трудом брели по заснеженной дороге под конвоем трех вооруженных немцев верхом на лошадях.
Пленных было человек двадцать пять. Боже мой! Некоторые были в лохмотьях, многие без шапок, без верхней одежды. На ногах то ли лапти, то ли калоши. Я заметил, что у молодого парня одна нога, совсем без обуви, без носка, была уже обморожена, он на нее еле-еле ступал. Несчастный громко рыдал от боли и холода.
Мать заохала, заплакала и не стерпела – выбежала из хаты в чем была, захватив с собой только что выпеченный на свекле каравай. Разломив горячий хлеб пополам, она кинула его в толпу обреченных. Пленные набросились на хлеб, кроша его на мелкие кусочки, подбирая смешанные со снегом крошки.
Я и мои сестры дрожали от страха, что разъяренные всадники застрелят мать. Гитлеровцы, увидев смятение в толпе, по-дикому заругались на мать и на пленных. Несколько раз выстрелили вверх. На мгновение стало жутко тихо.
Бедолаги, шатаясь от усталости, холода и голода, опираясь друг на друга, вскоре скрылись за поворотом дороги. Некоторое время еще слышались жалобные крики и стоны. Потом все стихло.
Мы долго не могли прийти в себя от увиденного, не давало покоя тяжелое, тревожное чувство на душе…
А через несколько дней мать узнала от своих родственников, что за соседним селом Покровским, у тихой деревушки Щепотьевка, партизаны отбили пленных. Конвоиров уничтожили, лошадей забрали, а пленных попрятали в хатах.